Стратегическая авиация

Не один раз после войны довелось мне слышать, что вот мол называется авиация Дальней, во время войны – АДД, а процент дальних полетов по глубоким тылам у вас совсем невелик, и работали вы больше как фронтовая авиация.

Должен на это ответить, что АДД никогда не работала как фронтовая авиация. Однако задачи фронтовой авиации ей приходилось выполнять. И приходилось выполнять, потому что собственно фронтовая бомбардировочная авиация не могла справиться с тем объемом боевых задач, которые ей надлежало выполнять, и по-моему, хотя я этого не утверждаю, так как не имею цифровых данных, из-за ее малочисленности. Стратегическая авиация, а у нас это соответствует АДД или сейчас – Дальней авиации, выполняет задачи не обязательно всегда на дальние расстояния. Стратегической, или Дальней, авиация называется не потому, что она летает на весьма дальние расстояния, а потому, что проводимая ею работа имеет стратегическое, то есть государственное значение. Поэтому такая авиация может выполнять задачи как при полетах на дальние цели, так и на более близкие или совсем близкие. Здесь важно не расстояние, здесь важно значение выполняемой работы.

Например, американская, да и английская стратегическая авиация тоже – разница между ними лишь в том, что американцы летали днем, а англичане ночью, располагались, как известно, в Англии, то есть на островах. Оттуда до Германии рукой подать, однако задачи, которые они выполняли, имели стратегическое значение, то есть эти полеты имели огромную государственную важность как для Англии, так и для США. Известно, что в Германии имелись и создавались новые ракетные беспилотные установки, которые предназначались для обстрела Англии и собственно Лондона. Там же, то есть в Германии, производились подводные лодки – гроза английского и американского флотов. Там размещалась и другая промышленность, производящая необходимые средства для ведения войны. Поэтому независимо от расстояния, откуда туда летали – то ли близко, то ли далеко, – эти задачи имеют явно выраженное стратегическое значение.

Если мы перейдем на советско-германский фронт и будем его рассматривать с точки зрения тактического, оперативного или стратегического значения, то мы всегда безошибочно можем определить, какие операции, проводимые на тех или иных фронтах, имеют то или иное значение. Не углубляясь в дебри по этим вопросам и оставив в стороне вопросы тактики и оперативного искусства, давайте определим, что должно быть у нас понимаемо как относящееся к стратегии, то есть непосредственно к интересам всего государства. Я думаю, вряд ли кто будет отрицать, что битва под Москвой относится именно к вопросам стратегии. Сталинградская битва, где Гитлер потерял одну четвертую часть своих войск, находящихся на советско-германском фронте, исчисляющуюся полутора миллионами человек, тоже бесспорно относится к вопросам стратегии не только потому, что потеряно большое число солдат и офицеров, но еще и потому, что там немцы потеряли огромное количество различной боевой техники и был сломлен дух непобедимости, а мы знаем, что моральное состояние, тем более в армии, – это один из важнейших показателей как возможной победы, так и возможного поражения.

Как следует оценить битву на Курской дуге и дальнейшее наступление наших войск на запад, когда в общей сложности гитлеровская армия потеряла еще полтора миллиона человек и почти невосполнимое количество техники? Вряд ли можно возразить против того, что это тоже стратегическая операция, имеющая огромное государственное значение, выходящее за пределы нашего государства и приобретающее масштабы уже мирового значения. Десять последовательных ударов наших фронтов в 1944 г. тоже являют собой событие стратегического значения, где война перешла уже на территории других государств, освобождение завершилось окончательным разгромом гитлеровских войск, взятием Берлина и безоговорочной капитуляцией, т.е. окончательным крахом фашизма. Это тоже чистая стратегия.

Рассмотрев коротко основные этапы войны в ее главных стратегических аспектах, можно сделать вывод, что Сталин совершенно правильно говорил во время войны, когда нам пришлось оставить Керченский полуостров или, скажем, Харьков, что отдельные успехи у немцев могут еще быть, но войны они уже больше никогда не выиграют. Отдельные тактические и даже крупные стратегические успехи в начальный, первый период войны еще не дают основания или права утверждать, что война выиграна. Так было с Гитлером у нас, так было с японцами и США.

Переходя сейчас непосредственно к боевым действиям АДД, не составляет какого-либо труда утверждать, что это была стратегическая авиация, которая не занималась вопросами тактики и которая с момента своего создания никогда не нацеливалась на решение таких задач. Ей всегда отводилось место, а точнее, она всегда выполняла боевую работу, связанную только со стратегическими замыслами или операциями и никогда не была связана с какими-либо отдельными фронтами. Если мы возьмем Сталинградскую битву, то мы увидим, что для обеспечения успехов сначала обороны, а потом контрнаступления, АДД вела боевые действия не только собственно под Сталинградом, но одновременно во взаимодействии с другими фронтами вела боевую работу на самых различных участках советско-германского фронта – и на Западном, и на Волховском, и на Ленинградском фронтах и в других местах с целью срыва возможной переброски войск противника с указанных фронтов под Сталинград, в то же самое время ведя непрерывные боевые действия по поддержке войск фронтов, обороняющих Сталинград. И в составе АДД были части, которым присвоено звание "Сталинградских".

На Курской дуге то же самое. АДД вела активные боевые действия по поддержке войск Центрального и Воронежского фронтов в их оборонительных операциях против начавшегося наступления противника, а в дальнейшем принимала участие в наступательных операциях уже шести наших фронтов по разгрому противника.

Руководство АДД выдвинуло вопрос о поддержке наших наземных войск еще в начале 1942 г., когда впервые была начата обработка переднего края противника крупнокалиберными авиационными бомбами. И с тех пор во всевозрастающих масштабах началось взаимодействие АДД с нашими наземными войсками, поэтому мы имеем и части, носящие названия "Рославльских", "Смоленских" и других.

В период Сталинградской операции мы поставили вопрос о сокращении количества дальних полетов и переключения нашей авиации на боевую работу по поддержке Сталинградской битвы. Она – Сталинградская битва – имела тогда огромное стратегическое значение, по сравнению с ее значимостью дальние полеты уходили на второй план, если не дальше. Бомбежка Берлина и других городов гитлеровцев и их вассалов имела тогда большое политическое значение – показать всему миру, что похороненная Геббельсом советская авиация не только существует, но еще и наносит ощутимые удары по самой же гитлеровской Германии. Однако, как известно, под Сталинградом решались судьбы всей войны. Не буду забегать вперед. Скажу лишь одно, что, если во время войны у государства есть значительные авиационные силы, которые по своей подготовке способны наносить массированные удары по противнику в любом месте, как на фронте, так и в тылу, выполнять любые другие задачи и которые непосредственно находятся в подчинении и руководятся Верховным Главнокомандованием страны, это есть авиация стратегическая, независимо от ее названия и количества километров до намеченных целей. Такую авиацию для решения тактических задач руководство страны применять никогда не будет.

Так было, во всяком случае, во время Великой Отечественной войны, после того как на поле боя, выполняя тактические боевые задачи, были практически в большинстве своем потеряны самолеты дальнебомбардировочных соединений, оставшиеся части которых пошли на укомплектование вновь созданной Авиации дальнего действия, но которая подчинялась уже только Ставке Верховного Главнокомандования и выполняла только ее задачи. И это было абсолютно правильным. Стратегическую авиацию бросать на удержание тактически выгодных рубежей или на выполнение отдельных задач армии или фронта нецелесообразно. Это дело фронтовой авиации, которая и называется фронтовой потому, что ее главная, основная, и здесь следует подчеркнуть – единственная задача заключается в том, чтобы поддерживать войска своего фронта как в оборонительных, так и наступательных операциях, прикрывать свои войска с воздуха, вести разведку, фотографирование и решать другие задачи, выполнение которых ведется в интересах того фронта, где эта авиация находится.

Фронтовая авиация – это сложный военный организм, построенный на непрерывном взаимодействии с наземными войсками своего фронта. Личный состав этой авиации должен очень хорошо знать в деталях не только тактику действий своих войск и войск противника, он должен еще отлично знать как места расположения своих войск и войск противника, так и их задачи. Совершенно очевидно, что, для того чтобы управлять такой авиацией в ходе боя, элементы взаимодействия с частями, ведущими бой, должны быть отработаны безупречно. Если основу стратегической – Дальней авиации составляли тяжелые бомбардировщики, то основой фронтовой авиации являлись штурмовики, истребители и бомбардировщики. Мне лично кажется, что наиболее трудная задача во время Великой Отечественной войны в авиации выпадала на долю штурмовиков. Непросто во время ведения боя на низких высотах выискивать огневые точки противника, мешающие наступлению наших войск, и неоднократно делать заходы для атаки. Поле боя – это не полигон. Однако во время войны, во время ведения боя нет таких родов или видов вооруженных сил, которым следовало бы отдавать особое предпочтение. Служба в боевых частях во время ведения войны одинаково трудна и опасна как для штурмовика, так и для танкиста, как для сапера, так и для истребителя, как для моряка, так и для бомбардировщика. Нужно сказать, что на войне нет таких частей, где бы служба была вольготна, но каждая из этих служб имеет свою специфику, свои особенности.